Предчувствие трилогии

К тому времени, когда повесть «Бабий ветер» была окончена, книга вышла в свет, и длинной чредой шли встречи Дины Рубиной с читателями, большие фрагменты нового романа были уже написаны: пейзажные зарисовки, штрихи к портретам некоторых героев, просто «мысли вслух»… Этот этап работы писатель называет «разборками с самой собой». Ей еще предстояло решить, готова ли она пускаться в «это страшное путешествие». «Да, страшное, — настаивает она сегодня. — Я знала, что никогда его не завершу…»
Всякий раз она ограничивала себе решением задачи только одного дня. Так, по ее словам, она поступала всегда, когда начинала писать большую вещь — «обкладывала себя сегодняшними задачами».
Но что это значит практически?
Рубина объясняет: «Вот сидишь в поезде и пишешь о том, как пролетают мимо столбы… Когда они летят на тебя в темноте, внезапно рождается ощущение, что фонари вскакивают на них. Или записываешь, как сгорает в костре птичье гнездо на полированных водой плавнях… Для писателя важно, что бы в результате такой работы постепенно возникала благодатная плацента живой, невероятно радостной, настоящей жизни…»
Наконец приходит время подумать и о героях будущей книги — о людях, населяющих уже зародивший мир. Постепенно возникают отголоски сюжета…
Так, закончив работу над «Бабьим ветром», постепенно, кажется, даже помимо своей воли, Рубина начала осваивать пространство нового романа — «Наполеонов обоз».
В это время даже ей самой еще не было понятно, что она уже начала работу над новой трилогией…
«Некоторые писатели, вероятно, сразу определяют для себя сквозную идею романа, — размышляет Рубина, — планируют его также примерно, как архитекторы работают над проектом здания, — иногда прорабатывая некоторые крупные конструкции, предвидя, что все сооружение потребует несколько частей или даже томов». У нее же, по ее словам, сначала появляется лицо человека. И некая интонация, тональность… Может быть, из-за ее музыкального образования? Эта тональность определят ход всей дальнейшей работы. И только немного погодя она понимает, что из этого получится — «небольшой экзерсис, сюита или симфония».
Едва начав работать над «Наполеоновым обозом», она уже осознавала, что это будет большая вещь. Однако же полагала, что «уместится» в два тома. И даже выступая перед публикой и отвечая на вопросы о своих планах, говорила, что работает над первой книгой двухтомного романа. «Но мои герои не согласились со мной: нет, говорили они, ты слишком поспешно хочешь от нас отделаться. А ведь впереди — большая трагедия, потом расставание… Да и сама история «Наполеонова обоза» длится вот уже несколько веков, а споры историков,краеведов, “кладоискателей” все не заканчиваются…» Вот так, постепенно, «выстраивался объем». Рубина сравнивает себя с опытным водителем, который берет напрокат автомобиль, садится за руль и лишь через несколько минут, не сразу, окончательно осознает его габариты. «Скорым завершением работы здесь и не пахнет».
Обо всем этом писательница рассказала на пресс-конференции в ИТАР-ТАСС, посвященной ее юбилею и выходу в свет романа «Рябиновый клин», первого тома «Наполеонова обоза». Многочисленным журналистам представили «команду», которая помогает Рубиной в работе. До сих пор публика была знакома лишь с художником Борисом Карафёловым, картины которого легли в основу оформления также и новой книги. Теперь журналисты познакомились с редактором издательства ЭКСМО, кандидатом филологических наук Ольгой Аминовой и генеральным продюсером центра «Вимбо» по производству аудиокниг Михаилом Литваковым, рассказавших о некоторых «скрытых» деталях творческого процесса мастера…

***

В романе «Рябиновый клин» российская глубинка во всей своей полноте возникает у Рубиной, кажется, впервые. Хотя и прежде — в «Почерке Леонардо», в «Синдроме Петрушки», некоторых других книгах — жизнь провинции привлекала немалый интерес автора. И это при том, что для многих сегодняшних россиян «из центра» жизнь за пределами Садового кольца как бы не существует. Снова после «Синдиката» в романе появляются узнаваемые герои, а также организации, например, «самое крупное в России издательство» — легко догадаться какое именно… А поскольку среди главных действующих лиц оказывается и редактор этого издательства, писательнице удается показать свой творческий процесс, а точнее — его преддверие, где читатель открывает для себя не только «секреты» работы автора, но и ее «информатора» из числа близких друзей. Рубина уже касалось этого в «Бабьем ветре». Но теперь мы видим в роли ее «сотрудника» не какого-то экзотического косметолога-парашютиста, а профессионального редактора, хваткого, умного, умелого, с филологическим образованием. В беседах, часто и «под диктофон», Надежды Авдеевой и ее соседа Изюма Давлетова бесконечной вереницей проходят удивительные по своей колоритности персонажи нашей повседневной действительности «за Московской кольцевой дорогой». В результате рождается современная история российской глубинки во всей красе — с ее неповторимыми героями: чудаками, пройдохами, ворами, трудягами, хапугами, бандитами.
В книге нет никаких экзотических топонимов, никаких Портофино, Сан-Фруттуозо или там Каппелетта. А лишь Вязники, Клязьма, Боровск, Южа, центры традиционных промыслов Мстёра и Холуй… Да и главный сюжетный конфликт романа, о котором мы узнаем только в самой последней главе, происходит отнюдь не между разведками соперничающих держав, не между высокими секретными ведомствами, а между членами одной (на самом деле – двух) семей. Герои романа, будь то брендовые писатели, или обычные деревенские жители, живут рядом с нами, а главную героиню (вернее, ее прообраз) многие московские литераторы знали лично. Да и за некоторыми другими персонажами стоят вполне узнаваемые личности.
Нет никакого сомнения, что публика оценит новый роман писательницы в той мере, в какой он этого достоин. Презентация книги стала впечатляющим событием 31-й Московской международной книжной выставки-ярмарки, прошедшей осенью 2018 года на ВВЦ в Москве. Огромная выставочная площадь перед стендом ЭКСМО была переполнена народом, как на концерте популярной рок-звезды; после выступления состоялась «автограф-сессия», длившаяся несколько часов.
Великолепное мастерство жизнеописания повседневной жизни российской глубинки закономерно приводит Рубину к проблемам большой русской литературы XIX - начала XX веков. Но даже в таком богатом историко-культурном контексте книга ее не потерялась, а встала в один ряд с выдающимися произведениями русских писателей прошлого. «Рябиновый клин» — новый, заметный, знаковый, несомненно запоминающийся шаг писательницы к вершинам отечественной словесности.