Долгий сон с продолжением и развитием сюжета

Поводом для беседы с Ильей Штемлером, автором популярных романов «Гроссмейстерский бал», «Таксопарк», «Поезд», «Универмаг», «Архив», «Коммерсанты» и других, стала его новая книга «Брекфаст зимой в пять утра», которая недавно увидела свет в издательстве «Лимбус-Пресс».

Долгие годы вы писали романы и были одним из самых читаемых авторов так называемой эпохи застоя. Но последние лет десять вы пишете, кажется, исключительно мемуарную прозу или своеобразные путевые заметки. Почему?

Начну с банальности: жизнь — штука сложная. Она у меня как-то раздваивается: сначала обыденная материальная жизнь — встаешь, завтракаешь, занимаешься какой-то ерундой, а потом наступает совсем другая, более интересная для тебя творческая жизнь. Ты изучаешь судьбы других людей, будоражишь их в своей памяти, излагаешь на бумаге и, кажется, уходишь от действительности в некую потусторонность. Это волшебство потусторонности дает тебе возможность увидеть и изобразить совсем другую реальность, не ту, что тебя окружает, — скучные, порой пошловатые, малоинтересные занятия, которые называются жизнью. Ты придумываешь людей, сталкиваешь их в событиях. Если эти люди живые, и ты придумал их верно, они начинают руководствоваться своим поведением, и ты с удивлением наблюдаешь, как они развиваются помимо твоего воображения, помимо твоего желания. Это и есть литература: уход от реальности, но не в фантастику, а в другую реальность, более значительную и приятную.

Разве жизнь, которую вы назвали малоинтересной и пошловатой, и волшебство, которое называется литературой, между собой не связаны? Разве литература — не отражение жизни?

Они действительно переливаются друг в друга по каким-то странным волшебным каналам. Но та придумка, которую ты воздвигаешь в своем Зазеркалье, кажется тебе более интересной, более захватывающей, как сон, долгий сон с развитием и продолжением сюжета.

Я долгое время занимался тем, что внедрялся в другую жизнь, отрываясь от своей реальности — от своего рабочего стола, от своих неоплаченных счетов, от своих автобусных маршрутов — от реальности, надо сказать, довольно скучной. Я внедрялся в другую жизнь, которая мне казалась более интересной. Я осваивал другие специальности, профессионально занимался тем, о чем писал, и создавал себе другой мир. Я бы не сказал, что все то, о чем я писал, это сколок с жизни. Да, это сколок, но это и придумка тоже. Литература — это сочинительство, а коль скоро это сочинительство, то, значит, надо сочинять.

Но ваши книги последних лет содержат в себе минимум вымысла. Речь в них идет о людях и событиях вполне реальных. Что же произошло?

В последние годы жизнь как-то так повернулась, что я почувствовал совершенно другие возможности. Я подумал, что моя биография, если ее переосмыслить на расстоянии времени, интересна и сама по себе. Обыденность, конечно, скучна, если жить с ней с утра до вечера. Но если окинуть взглядом прошлое, то обнаруживается масса интересных вещей, достойных литературы. Человек долгие годы создавал семью, свой круг близких, но этот круг развалился, и я остался в Ленинграде один. Кто-то ушел в мир иной, в том числе и самые близкие, а кто-то уехал за океан, в Израиль, в другие страны. Приезжая к ним в гости, я понимал, что передо мной открывается новый материал. Я пошел по новому пути: написал книгу об Израиле «Взгляни на дом, свой путник!» Название мне кажется очень точным, потому что судьба народа, к которому я принадлежу, видится мне как бесконечное путешествие со всеми возможными радостями и горестями.

Я прошел по Израилю из конца в конец и понял, что она в конечном счете неистребима, эта маленькая страна, которая обозначена цифрой на картах, потому что название не умещается. Страна эта меня увлекла чрезвычайно и судьбами, и трагедиями, и юмором, и печалью.

Как родился замысел вашей новой книги?

У меня была возможность проехать поездом от Нью-Йорка, где живет моя жена, до Калифорнии, где живет моя дочь. Результатом этой поездки стала книга «Брекфаст зимой в пять утра». Это как бы взгляд на Америку из окна вагона. В ней истории моих попутчиков-американцев, эмигрантские судьбы, какие-то мимолетные встречи в Америке и краткая история тех штатов, через которые проходил поезд.

Почему у книги такое название?

Дело в том, что я ехал первым классом. Дочь моя вполне состоятельная особа, и она смогла подарить папе такое путешествие. В стоимость поездки входило трехразовое питание в вагоне-ресторане. Накануне вечером, во время ужина, официантка предупредила пассажиров о том, чтобы мы пришли завтракать в пять часов утра. Несмотря на то что поезд приходит в Лос-Анджелес в девять, мы, мол, должны поесть заранее, потому что до прибытия к месту назначения она должна помыть посуду, собрать скатерти, сосчитать вилки и ложки... Пахнуло нашими российскими реалиями. Я проснулся в пять часов, ворочался, думал, стоит ли идти на завтрак, и все-таки решил пойти, чтобы посмотреть, что там будет происходить. Неужели кто-нибудь придет? — думал я. Ведь я знаю по своему опыту: когда питерский поезд приходит в Москву рано утром, ты зубами держишь простыню до самой последней минуты — досыпаешь. А здесь надо за четыре часа встать. Но я все-таки встал и отправился в ресторан. Смотрю: американцы все до одного сидят на своих местах. Они съели свой завтрак, а потом пошли досыпать. Это было очень забавно. Такая вот позиция: раз оплачено, надо съесть. Отсюда родилось и название книги.

Илья Петрович, из ваших слов можно понять, что почти все ваши родные уехали за границу. А у вас никогда не возникало желания покинуть Россию и присоединиться к ним?

Нет. Но, несмотря на то, что уехав, самые мои близки люди — дочь, жена, единственная родная сестра, которая живет в Израиле, оставили меня одного, я поддержал их в решении уехать. Но что касается меня самого, то я понимал, что мне там делать нечего, потому что моя работа связана с русским языком, потому что я пророс Россией. Это трудно объяснить. Здесь я занимаюсь литературным трудом, у меня есть свой читатель. А там что я буду делать? Да и возраст не тот. Ну, не хотел я ехать и до сих пор не хочу. Приезжая туда, убеждаюсь, что правильно поступил. Но я правильно поступал, и когда помогал своей дочери: она себя там нашла. Я же буду доживать здесь.

Илья Петрович, а каково сегодня живется в России писателю?

Мне лично интересно жить в России. Мне интересно смотреть на то, что происходит вокруг. Интересно и сложно. Литературный труд теперь не дает возможности жить так же благополучно, как жилось раньше. Прежде на гонорар от одной книги можно было прожить лет пять, а сейчас и месяца не проживешь. Писатели живут трудно. Многие ушли в публицистику, пишут статьи для газет и журналов, просто потому что иначе не проживешь. Ощущение такое, что читатели вдруг прорвались к детективам и бульварщине. Серьезная литература отошла на второй план, но сейчас, как мне кажется, она вновь поднимается.

Традиционный вопрос, который принято задавать писателям, — о ваших творческих планах.

Собирался писать книгу об одном очень известном зарубежном художнике. Мы даже с ним договорились об этом в общих чертах, но потом он захотел написать о себе сам. Это несколько поломало мои планы. Думаю, что скоро начну писать книжку о моих близких, но только в третьем лице, чтобы можно было что-то присочинить. Это будет книга и о себе, и о богатой истории нашей семьи. А пока я отдыхаю: после книги, как после любви, необходимо перевести дух. Я, правда, знаю писателей, которые, закончив последнюю страницу романа, в тот же день начинают новый роман. У меня так не получается. Да и потом с годами понимаешь, что всего все равно не напишешь.

МЕГ №42, 2000