Эфраим Баух 

РЕАЛЬНОСТЬ МИФА

О книге «От Эдена до Вавилона» (2001; M.:Э.РА)

Объясняя непривычно звучащий термин «мифологическая история», Леонид Гомберг в своей книге «От Эдена до Вавилона» (2001; M.:Э.РА) идет как бы сквозь частокол вопросов по обе стороны своей «прогулки литератора по дорогам мифологической истории иудейской цивилизации», пытаясь найти искомое — «как это могло бы быть?» — на скрещении науки и мифа, фактов и вымысла. Беллетристика тоже упомянута в авторском предисловии не случайно… 

Иудейская цивилизация, несмотря на горы исследований — исторических, философских, мистических, психоаналитических (вспомним фрейдовского «Моисея»), религиозных, множества романов и поэм, написанных в течение тысячелетий  — остается влекущей тайной за семью замками, «запечатанным источником» (Песнь Песней), мифическим цитрусовым садом мудрости времен Талмуда, когда реально существовавшие четыре мудреца вошли в этот сад: Бен-Зома сошел с ума, Бен-Азай умер, Бен-Авуя стал предателем и лишь рабби Акива вышел оттуда живым и невредимым. Цитрусовый сад на иврите — «пардес» (персидский «парадайза», латинский «парадизо» — таково название третьей части «Божественной комедии» Данте). По сути, это тот же «райский сад», «ган Эден». Но «пардес» это еще и аббревиатура четырех слов: «п» — «пшат» — буквальный смысл, «р» — «ремез» — намек, «д» — «друш» — комментарий, толкование, наконец, «с» — «сод» — тайна. Каждый раз, поднимаясь по этой лестнице, вы опять и опять натыкаетесь на тайну. Чрезмерное желание проникнуть в нее опасно: можно умереть, сойти с ума, стать предателем. Только внутреннее равновесие ума и души рождает понимание, что дано тебе ступить в пространство Божественного присутствия (Шехины), и ты должен вести себя достойно этой данности, осторожно прислушиваясь к звучанию собственной души в мировом оркестре. Правда, сам рабби Акива позднее стал мятежником и был казнен императором Адрианом, но это уже иная история.

Надо отдать должное автору книги «От Эдена до Вавилона»: он осторожно, внимательно и уважительно ведет свою прогулку по весьма запутанным тропам того знаменитого первоначального сада, где в любой миг можно наткнуться на древо жизни и смерти, древо познания добра и зла, древо мифов и снов, коснуться тайн бытия, а то и лишиться дара речи и в миг перестать понимать соседа, рядом и вместе с тобой возводящего Вавилонскую башню.

К этому следует добавить, что исследуемое Гомбергом относится к темам, которые вызывают мгновенный, я бы сказал, генетический интерес в человеческой душе. За этими темами скука не ночевала. Идти на прогулку с Леонидом Гомбергом интересно и поучительно еще и потому, что он умеет «погружаться в неизвестность» (вспомним Пастернака), странно и, тем не менее, весьма ощутимо передающую атмосферу «страны обетованной», Израиля, в которой автор книги не был мимолетным гостем. Это та атмосфера, то насыщенная дыханием нагретой хвои в хамсин где-нибудь на холме Азека под Иерусалимом, где Давид боролся с Голиафом, то пронизанная запахом цветущих цитрусовых садов в пасхальные апрельские дни, когда — пусть в редкие мгновения — воистину ощущаешь прикосновение судьбы. 

Концентрация мифов на этой малой земле подобна концентрации ядерного вещества на малой звезде Ван-Маанена. Истинная константа времени и истории здесь вертикальна — вглубь тысячелетий и ввысь, впрямую — к Богу. Эту атмосферу, одновременно трагическую и пасхальную, сумела по-особому передать плеяда французских ученых ХIХ века как бы в двух ипостасях: с одной стороны поборники интеллекта и земной реальности Эрнест Ренан в двух своих блистательных книгах «Жизнь Иисуса» и «История еврейского народа» и Морис Мюре в книге «Еврейский ум»; с другой — мистик Фабр д’Оливе, эзотерическими идеями рас которого вдохновился Эдуар Шюре в своей книге «Великие посвященные (очерк эзотеризма религий)», выстроив цепочку от Рамы — через Гермеса, Моисея, Орфея, Пифагора, Платона — до Иисуса. О последних двух французских авторах Леонид Гомберг пишет довольно пространно; и та самая атмосфера земли Обетованной, которая периодами исчезает, но всегда существует, ощущается фоном всех его размышлений и попыток по-своему понять и сконструировать такие фундаментальные события в истории человечества, как создание Богом райского сада, история Каина и Авеля, история всемирного потопа, Ноя и трех его сыновей – Сима, Хама и Иафета.

Описание этих вселенских событий автор углубляет постоянным обращением к Устной традиции  — великим Комментариям (Мидрашей Раба), длящимся тысячелетиями, продолжая самой своей книгой эти традиции, но и добавляя к ним еще и археологически-топографические, исторические и экономические (смена формаций) измерения.

Это могло бы быть лишь увлекательно-развлекательной прогулкой литератора, если бы не следование главному принципу комментариев Устной традиции — скрупулезному вчитыванию в текст оригинала, чтобы за традиционным, клишированным сотнями лет прочтением, заметить новый поворот, едва заметный, но могущий привести к совершенно новым выводам. Это подобно колебанию крыльев бабочки, которое, по теории хаоса, может привести в движение весь мир.

Книга Леонида Гомберга многопланова. Она затрагивает одновременно целый комплекс противоречивых, а порой и взаимоисключающих проблем, потому остановлюсь на одной из них, живо и конкретно затрагивающую нас, живущих в Израиле и в России. «Еще со времен Каина, — пишет Гомберг, — диаспорное сознание народа как-то уживалось с непомерной тягой на землю предков. Жизнь в диаспоре всегда оставалась такой же точно естественной формой существования еврейства, как и бытование на Земле Израиля, сколь парадоксальной ни представлялась бы такая точка зрения в нынешнем историческом контексте». Но кочевье и оседлость, изгнание, скитальчество и возвращение были обычными феноменами древних миграций. Малые народы чаще всего исчезали, растворяясь в более многочисленных и сильных. Только народ Израиля сумел довести эти феномены до трагического, экзистенциального, вселенского их осмысления. «Скитающаяся тайна», как нередко называли народ Израиля, хранит в себе бродильное начало самой сущности человеческой жизни на земле, под небом Бога, и с этим ничего поделать нельзя.

Заманчиво, исходя из гегелевской триады, сделать следующее заключение: «Давайте скажем правду до конца: диаспора – это дополнительный шанс на выживание, это, если угодно, страховой полис народного будущего. Инстинкт самосохранения подсказывает: что бы там ни случилось на узкой полоске Восточного Средиземноморья, народ останется жив» («От Эдена до Вавилона», стр.133). Но существует еще одно, не менее парадоксальное, но, быть может, менее заманчивое, обещанное Богом: «Соберу вас на земле Обетованной после рассеяния...» Шутка шуткой, но в начале прошедшего века на Обетованной проживало считанное число евреев, а ныне речь идет уже о шести миллионах. И не важно, какие события, произошедшие в мире в прошлом веке, привели к этому. Но вот же, говорят, после высочайшего вала эмиграции в 90-е годы, сейчас почти не едут. Не ехали и в 30-е годы, когда была возможна свободная эмиграция в страну Обетованную. (Это именно по поводу инстинкта самосохранения). Опасность, несмотря на предупреждения, казалась нереальной и отдаленной, но взрыв всегда внезапен и мгновенен: и вот уже все врата замкнуты, и бежать некуда, и вот уже ведут в львиный ров, в яр, в печь.

Оказывается, инстинкт самосохранения даже у сынов Израиля, прошедших огонь и воду, не всегда срабатывает, причем не в индивиде даже, а в целой трети народа.

Проблема эта сложна и неоднозначна. Многие исследователи

ищут ей объяснения, пробуя различные подходы. Каждый автор располагает события и их толкования по избранной им линии, подобно магнитным опилкам. Но к сожалению, к беде нашей, магнитное поле не меняется — опять и опять приводит к трагедии личности, племени, народа.

Однако, как писал Фрейд, существует «первичный позыв», не дающий человеку покоя даже в самые благополучные периоды его жизни, особенно еврею; он заставляет углубляться в недра собственной истории, чтобы понять самого себя, и в поиски эти, по своей сути общечеловеческие, книга Леонида Гомберга «От Эдена до Вавилона» вносит весьма существенный вклад.

2002